Военные преступления

Историческое развитие международно-правовых норм о военных преступлениях

История человечества полна войн, которые характеризуются многочисленными и грубыми нарушениями правил ведения войны и насилием, которое не может быть оправдано военной необходимостью. В результате постепенно сложилась практика ограничения комбатантов в выборе инструментов и методов ведения войны, включая уголовную расправу.

Одним из самых ранних примеров международного суда над военными преступниками является суд над Петером фон Хагенбахом в 1474 году в Брейзахе, Германия, где Хагенбах был признан виновным в убийстве, изнасиловании, лжесвидетельстве и других преступлениях «против законов Божьих и человеческих». Чтобы подавить сопротивление, Хагенбах создал в Брейзахе атмосферу террора и жестокости и совершил многочисленные акты насилия над жителями города и его окрестностей.

Совместная коалиция (Франция, Берн, Австрия, города и рыцари Верхнего Рейна), положившая конец этим зверствам, создала специальный суд из 28 судей коалиции. Несмотря на то, что процесс над Хагенбахом значительно отличался от процессов существующих международных уголовных трибуналов, его часто называют первым задокументированным международным процессом по военным преступлениям.

В 1863 году Фрэнсис Либер, профессор права Колумбийского университета, составил для президента США А. Линкольна проект Полевого устава США (также известный как Кодекс Либера), текст которого стал первой попыткой кодификации ведения войны. Эти руководящие принципы, которым следовали армии северян во время Гражданской войны в США, устанавливали принцип индивидуальной уголовной ответственности за беспричинное насилие, такое как изнасилование, ранение, увечье или убийство. Кодекс Либера был обязателен в качестве национального правового документа только для вооруженных сил США. Однако позже он был взят за основу первой попытки кодификации правил войны на Брюссельской конференции в 1874 году и последующих Гаагских конвенций 1899 и 1907 годов.

Международные конвенции о законах и обычаях войны, принятые на 1-й и 2-й Гаагских мирных конференциях в 1899 и 1907 годах, стали первыми многосторонними договорами, регулирующими военные действия. Однако в конвенциях не рассматривался принцип индивидуальной уголовной ответственности, а основное внимание уделялось только правам и обязанностям государств как классических субъектов международного права.

Для преследования военных преступлений, совершенных во время Первой мировой войны, в 1919 году была создана комиссия по ответственности инициаторов войны и применению наказаний, которая проанализировала существующие правовые нормы и составила список из тридцати восьми преступлений, относящихся к серьезным нарушениям законов и обычаев войны.

Версальский договор (1919 год) стал первой международной конвенцией, установившей индивидуальную уголовную ответственность за нарушение международного гуманитарного права. Статья 227 Версальского договора предусматривала, что германский император Вильгельм II должен быть предан суду за преступления против международной морали и нерушимости международных договоров международным трибуналом, созданным специально для этой цели.

Статья 228 гласила, что державы-победительницы имеют право преследовать лиц, виновных в нарушении законов и обычаев войны, а Германия обязана их выдать. Однако международный трибунал создан не был. Вместо этого державы-победительницы согласились на компромисс, предложенный правительством Германии, согласно которому судебные процессы должны были проходить в Верховном суде Германии в Лейпциге. В результате только тринадцать обвинительных заключений против предполагаемых военных преступников дошли до суда; девять судебных процессов завершились обвинительными приговорами, ни один из которых не был приведен в исполнение в полном объеме.

Международное гуманитарное право получило дальнейшее развитие на международно-правовом уровне в период между двумя мировыми войнами. В 1925 году Лига Наций, созданная в соответствии с Версальским мирным договором, принимает Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других газов и бактериологических средств (широко известный как Женевский протокол). Он стал самым важным международным документом, юридически запрещающим применение химического, биологического и токсичного оружия.

Судебные процессы, состоявшиеся после Второй мировой войны, стали новой вехой в установлении международной уголовной ответственности за военные преступления и кодификации норм об ответственности за военные преступления. В приговоре Нюрнбергского международного трибунала по военным преступлениям (1946) говорится, что «преступления, противоречащие международному праву, совершаются отдельными лицами, а не абстрактными группами, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, можно обеспечить соблюдение положений международного права». Кроме того, статья 6(b) Нюрнбергского устава определяет военные преступления как «нарушения законов и обычаев войны».

Рассматривая это положение, Суд отметил, что нарушения Гаагских конвенций 1907 года и Женевских конвенций 1929 года «уже признаны военными преступлениями по международному праву». По вопросу о применимости положений этих конвенций к сторонам, которые их не ратифицировали, Суд заявил, что «нет необходимости решать этот вопрос», поскольку «к 1939 году все цивилизованные нации приняли правила, изложенные в Конвенции, и считалось, что они объявили законы и обычаи войны в значении статьи 6(b) Устава».

В 1949 году были приняты четыре Женевские конвенции о защите жертв войны, в каждой из которых перечислены так называемые «серьезные нарушения» — преступные действия, нарушающие основные права лиц, принадлежащих к защищаемым ими группам (раненые, больные, медицинский и канцелярский персонал, лица, потерпевшие кораблекрушение, военнопленные, гражданские лица) — и создана система процессуального сотрудничества между государствами для привлечения к ответственности лиц, виновных в серьезных нарушениях прав человека.

В 1977 году были приняты два дополнительных протокола к Женевским конвенциям, первый из которых расширил список «серьезных нарушений», признаваемых преступлением в международных вооруженных конфликтах, а второй — в вооруженных конфликтах немеждународного характера.

Римский статут Международного уголовного суда был принят в 1998 году для привлечения к ответственности лиц, виновных в преступлениях против человечности, агрессии, геноциде и военных преступлениях. В соответствии со статьей 9 Статута, Статут включает перечень составных элементов преступлений, чтобы помочь Суду в толковании и применении материального права.

Определение военного преступления

Международное гуманитарное право содержит значительное количество достаточно подробных норм, но не каждое нарушение этих норм является преступлением. Апелляционная камера Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии установила ряд критериев для определения того, какие нарушения являются военными преступлениями и, следовательно, влекут за собой индивидуальную уголовную ответственность:

1. Нарушение должно быть нарушением нормы международного гуманитарного права;
2. Норма должна быть обычной по своему характеру или, если она относится к договорному праву, должны быть соблюдены необходимые условия;
3. Нарушение должно быть «серьезным»;
4. согласно обычному праву или праву международных договоров, нарушение нормы должно влечь за собой индивидуальную уголовную ответственность правонарушителя.

Согласно первому и второму условиям, рассматриваемое деяние должно противоречить обычной или договорной норме международного гуманитарного права. Это очень важное заявление, поскольку оно означает, что закон о военных преступлениях всегда ссылается на международное гуманитарное право. Эта ссылка показывает, что право военных преступлений не является самостоятельной материальной нормой права, а лишь дополняет международное гуманитарное право. Следовательно, военные преступления должны толковаться в свете МГП, к которому они имеют существенное отношение.

Третье условие заключается в том, что нарушение МГП должно быть достаточно серьезным, чтобы представлять собой «нарушение правила защиты фундаментальных ценностей» и должно «иметь серьезные последствия для жертвы». Если начальник лагеря военнопленных не ведет дисциплинарный протокол (что, в свою очередь, нарушает статью 96 Женевской конвенции III), он явно не совершает военного преступления.

Четвертое условие вытекает из того факта, что международное гуманитарное право является частью международного правопорядка, первичными субъектами которого являются государства. Нарушение правила МГП может быть наказуемым только в том случае, если это правило также налагает обязательства на отдельных лиц. Вопрос о том, налагает ли норма МГП обязательства на отдельных лиц, обычно может быть решен только на основании обстоятельств дела, принимая во внимание статус и оперативные функции лица.

Состав военного преступления

Составные элементы военного преступления определяются как совокупность объективных и субъективных элементов, установленных в источниках международного уголовного права, которые характеризуют деяние как военное преступление в соответствии с международным уголовным правом. Система состава преступления международного уголовного права соответствует общепринятому в теории уголовного права составу преступления: объект, объективная сторона, субъект, субъективная сторона. Особо следует отметить так называемые контекстуальные обстоятельства или «контекстуальный элемент», которые имеют отношение как к объективным, так и к субъективным аспектам международных преступлений.

Объект

Основным объектом правонарушений в сфере военных преступлений является порядок ведения международных и немеждународных вооруженных конфликтов в соответствии с основополагающими принципами международного права и международного гуманитарного права, безопасность, права и интересы лиц, участвующих в военных действиях, а также права и интересы лиц, непосредственно не вовлеченных в вооруженный конфликт.

Объективная сторона (actus reus)

Статут Международного уголовного суда выделяет три элемента объективной стороны преступлений: деяние, его последствия и наличие иных обстоятельств, не связанных с деянием или его последствиями.

Каждое международное преступление требует объективного наличия определенного поведения, точно описанного в определении преступления. Это может быть действие (например, нападение на гражданских лиц и гражданские объекты) или, если позволяет определение, бездействие (например, необеспечение справедливого судебного разбирательства и непредоставление продовольствия или необходимой медицинской помощи лицам, находящимся в руках противника).

Некоторые определения военных преступлений по международному праву требуют определенных последствий преступного поведения. Последствием может быть причинение реального вреда (например, умышленное причинение серьезных страданий жертве) или угроза защищенному праву (например, серьезная угроза здоровью жертвы). Если преступление по международному праву требует наступления определенных последствий, то для того, чтобы деяние считалось преступлением, должна быть установлена причинно-следственная связь между поведением объекта и конкретным последствием.

Контекстный элемент

Военное преступление существует только в том случае, если преступное поведение имеет оперативную связь с вооруженным конфликтом. Это отличает такие деяния от объективно схожих общих преступлений по национальному законодательству, таких как убийство, военные преступления, например, убийство военнопленного.

Эта характеристика, известная как «контекстуальная», сформулирована в определении преступления в Статуте МУС следующим образом: «Деяние произошло в ходе [международного или немеждународного] вооруженного конфликта и связано с ним».

Оперативная связь между поведением лица и вооруженным конфликтом должна определяться объективно, исходя из обстоятельств конкретного дела. Международный уголовный суд, основываясь на практике МТБЮ, заявил, что: «При решении вопроса о том, достаточно ли тесно связано данное поведение с вооруженным конфликтом, Судебная палата может принять во внимание, среди прочего, следующие факторы

• Тот факт, что преступник является комбатантом;
• Тот факт, что жертва не является комбатантом;
• Тот факт, что жертва принадлежит к одной из сторон конфликта;
• Тот факт, что деяние можно считать служащим конечной цели военной кампании; и
• Тот факт, что преступление было совершено в контексте или в связи с государственной властью соответствующего лица.

Субъект

На практике военные преступления обычно совершаются комбатантами, правительственными чиновниками или другими сторонами вооруженного конфликта. Однако, согласно действующему международному уголовному праву, исполнителем военного преступления может быть любое физическое лицо, достигшее совершеннолетия. Кроме того, военные преступления могут совершать и специальные субъекты (командиры и другие лица, которым доверено командование и управление подчиненными).

Субъективная сторона (mens rea)

Общепризнанной предпосылкой для признания деяния уголовным преступлением является установление субъективного элемента состава преступления. В современном международном уголовном праве субъективный элемент военного преступления характеризуется

• намерение лица совершить деяние;
• знание лица о том, что последствие деяния наступит при обычном ходе событий (или намерение вызвать это последствие).

Психическое отношение субъекта к военному преступлению

Психическое отношение лица к преступному деянию и его последствиям характеризуется виной, выраженной в форме умысла (прямого или косвенного) или неосторожности (небрежности или неосторожности).

Термин «умышленный» используется в нескольких положениях МГП для описания психического элемента; эта формулировка также встречается в нескольких положениях Статута МУС. В МГП умысел трактуется широко и включает в себя халатность со стороны исполнителя. Это широкое толкование также применимо к закону о военных преступлениях. Если определение военного преступления требует наличия умысла, обычно достаточно показать, что преступник совершил деяние безрассудно, не обращая внимания на его последствия («должен был и мог их предвидеть»), особенно в случае такого военного преступления, как убийство.

В своем решении по делу Блашкича от 3 марта 2000 года Судебная палата МТБЮ постановила, что халатности достаточно для всех серьезных нарушений Женевских конвенций и преступлений по Общей статье 3. Поэтому не имеет значения, фигурирует ли термин «умышленный» в соответствующем положении Уголовного кодекса.

Сознательное отношение субъекта к ситуации конфликта

Уголовный кодекс за военные преступления гласит, что преступник должен быть осведомлен о фактических обстоятельствах, указывающих на существование вооруженного конфликта. Однако правонарушитель не обязан давать правовую оценку этим обстоятельствам. Исполнителю не нужно знать обстоятельства, определяющие международный или немеждународный характер вооруженного конфликта, как и не нужно юридически правильно определять конфликт.

Классификация и виды военных преступлений

В международно-правовой доктрине не существует общепринятой классификации военных преступлений.

Статья 8 Статута Международного уголовного суда классифицирует военные преступления в зависимости от контекста вооруженного конфликта:

• Серьезные нарушения Женевских конвенций от 12 августа 1949 года;
• Другие серьезные нарушения законов и обычаев, применимых в международном вооруженном конфликте;
• Серьезные нарушения статьи 3 четырех Женевских конвенций от 12 августа 1949 года в вооруженных конфликтах немеждународного характера;
• Другие серьезные нарушения законов и обычаев, применимых в вооруженных конфликтах немеждународного характера.

Военные преступления можно классифицировать по их объективной стороне, различая отношения, регулируемые Женевским актом (защита людей и имущества), и отношения, регулируемые Гаагским актом (использование запрещенных средств и методов ведения войны), в зависимости от дополнительного объекта преступного посягательства. Военные преступления условно делятся на следующие категории:

• военные преступления против личности;
• военные преступления против собственности и других охраняемых прав;
• военные преступления, связанные с применением запрещенных методов ведения войны;
• военные преступления, связанные с использованием запрещенных средств ведения войны; и
• Военные преступления, связанные с операциями по оказанию гуманитарной помощи.

Военные преступления против лиц

Международное право допускает убийство или ранение людей в военных конфликтах при условии соблюдения положений международного гуманитарного права. Поэтому формулировки преступлений по международному праву должны определять условия, при которых убийство и ранение являются уголовно наказуемыми. Различие между законным и преступным поведением основано, прежде всего, на определении жертв преступного поведения: военными преступлениями признаются только действия, причиняющие вред лицам, защищенным в соответствии с МГП («защищенные лица»).

Защищаемые лица по смыслу Женевских конвенций включают раненых, больных, потерпевших кораблекрушение, военнопленных, медицинский и канцелярский персонал, гражданских лиц и жителей оккупированных территорий. Преступления против охраняемых лиц: убийство, пытки или бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты, причинение сильных страданий, серьезных травм или ущерба здоровью, захват заложников, нанесение физических увечий или проведение медицинских или научных экспериментов являются военными преступлениями согласно Статуту Международного уголовного суда (Статья 8(2)(a)(i), (ii), (iii), (viii) и (b)(x)).

Одной из основных целей международного гуманитарного права является защита гражданского населения в вооруженных конфликтах. Дополнительный протокол I предоставляет всем членам вооруженных сил правовой статус комбатантов. Только комбатанты имеют право непосредственно участвовать в военных действиях. В то же время комбатанты являются законными целями для нападений со стороны вооруженных сил противника. С другой стороны, гражданским лицам не разрешается принимать непосредственное участие в боевых действиях, и они ни при каких обстоятельствах не могут быть объектом военных нападений. Поэтому преднамеренное нападение на гражданское население или отдельных гражданских лиц, не принимающих непосредственного участия в военных действиях, считается серьезным нарушением международного гуманитарного права и классифицируется как военное преступление в соответствии со статьей 8(2)(b)(i) Статута Международного уголовного суда.

Использование гражданских лиц для защиты конкретных мест, районов или вооруженных сил от военных действий запрещено. Такие действия представляют собой военное преступление (Статья 8(2)(b)(xxiii) Статута МУС).

Военные преступления против имущества и иных охраняемых прав

Пять положений Статута МУС прямо криминализируют экспроприацию или уничтожение собственности. Статья 8(2)(a)(iv) Статута МУС предусматривает уголовную ответственность за «незаконное, бессмысленное и широкомасштабное уничтожение и захват имущества, не оправданные военной необходимостью», совершенные в ходе международного вооруженного конфликта.

Статья 8(2)(b)(xiii) Статута МУС криминализирует — также в контексте международного вооруженного конфликта — «уничтожение или захват имущества противника, если только уничтожение или захват не оправданы крайней военной необходимостью». Этот запрет повторяется почти дословно в статье 8(2)(e)(xii) для вооруженных конфликтов немеждународного характера.

Статья 8(2)(b)(xvi) Статута МУС предусматривает уголовную ответственность за разграбление городов или населенных пунктов в международных вооруженных конфликтах, а Статья 8(2)(e)(v) предусматривает уголовную ответственность за то же деяние в немеждународных вооруженных конфликтах.

Военные преступления, связанные с применением запрещенных методов ведения военных действий

Методы ведения войны — это способы, тактика и приемы, с помощью которых оружие используется для подавления сил и сопротивления противника.

Первая категория военных преступлений, связанных с использованием запрещенных методов ведения войны, состоит из преднамеренных нападений на невоенные цели. Статья 8(2)(b)(i), (ii), (ix) и (xxiv) и Статья 8(2)(e)(i), (ii) и (iv) Статута МУС налагают ответственность за прямые нападения на гражданских лиц, гражданские цели и подобные объекты. Особым случаем нападений на невоенные цели являются нападения на незащищенные населенные пункты. Статья 8(2)(b)(iv) Статута Международного уголовного суда предусматривает уголовную ответственность за причинение несоразмерного сопутствующего ущерба.

Статья 37 Дополнительного протокола I запрещает «вероломное» убийство или ранение лиц, принадлежащих к вражеской нации или армии. Мошенничество определяется как злоупотребление доверительным положением, приобретенным путем обмана, совершенное деянием, противоречащим международному праву. Статья 8(2)(b)(xi) Статута Международного уголовного суда предусматривает, что такие действия в международном вооруженном конфликте представляют собой военное преступление.

Заявление о том, что пощады не будет, или угроза отдать такой приказ также является «классическим» военным преступлением в соответствии со Статьей 8(2)(b)(xii) Статута МУС.

Статьи 8(2)(b)(xxiii) и 8(2)(b)(xxv) Статута МУС соответственно криминализируют использование живого щита и акты голодания гражданского населения, т.е. методы ведения войны, от которых в первую очередь страдают некомбатанты.

Военные преступления, связанные с применением запрещенных средств ведения военных действий

Статья 35(2) запрещает использование оружия, боеприпасов и веществ, которые могут причинить «ненужный ущерб» или «ненужные страдания». Статья 51(4)(b) — (c) Дополнительного протокола I также запрещает нападения неизбирательного характера, включая использование оружия, которое не может быть направлено против конкретных военных целей или воздействие которого не может быть ограничено, как того требует Протокол.

Критерий «чрезмерного ущерба» в статье 35(2) Дополнительного протокола I косвенно ссылается на принцип пропорциональности: физический ущерб гражданскому населению ограничивается применением оружия, которое строго необходимо для достижения намеченной военной цели. Статья 51(4) ссылается на принцип разделения, поскольку оружие не может быть использовано, если его разрушительная сила может привести к неизбирательному воздействию (делая невозможным проведение различия между комбатантами и гражданскими лицами).

В соответствии с этими общими принципами международного гуманитарного права применение ядов, отравленного оружия, удушающих или токсичных газов и оружия массового уничтожения, включая ядерное, биологическое и химическое оружие, разрушительный характер которого не позволяет избежать ненужного чрезмерного ущерба или страданий, полностью или частично ограничивается многосторонними соглашениями.

Военные преступления в отношении операций по оказанию гуманитарной помощи

Согласно статьям 8(2)(b)(iii) и 8(2)(e)(iii) Статута МУС, военные преступления — это «преднамеренные нападения на персонал, объекты, оборудование, подразделения или транспортные средства, участвующие в операции по оказанию гуманитарной помощи или поддержанию мира в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций» в международных и немеждународных конфликтах. Эти правила были приняты в ответ на многочисленные нападения на сотрудников ООН и ее вспомогательный персонал в последние десятилетия.

Читайте также: Выезд сотрудника мвд за границу

Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность за военные преступления

Статья 31 Статута Международного уголовного суда предусматривает ряд обстоятельств, освобождающих человека от уголовной ответственности за действия, которые фактически содержат все элементы военного преступления.

1. психическое заболевание или психическое расстройство;
2. недобровольное (принудительное) опьянение вследствие употребления алкоголя, наркотиков или других веществ.
3. Защита себя или другого человека или имущества, имеющего особое значение для выживания человека, от угрожающего и незаконного применения силы;
4. крайнее принуждение — непроизвольная реакция на неминуемую смерть или неминуемую угрозу нанесения серьезных телесных повреждений себе или другому лицу.